Неточные совпадения
— Нет, не знал. Я все на Дмитрия думал.
Брат!
Брат! Ах! — Он вдруг
схватил себя
за голову обеими
руками. — Слушай: ты один убил? Без
брата или с
братом?
Очнувшись, снял он со стены дедовскую нагайку и уже хотел было покропить ею спину бедного Петра, как откуда ни возьмись шестилетний
брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге
схватил ручонками его
за ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!» Что прикажешь делать? у отца сердце не каменное: повесивши нагайку на стену, вывел он его потихоньку из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою
рукою стусана в затылок, так что Петрусь, невзвидя земли, полетел стремглав.
— Чего ты ревешь, корова?.. — закричал он,
схватывая Аришу
за руку. — Ишь, распустила нюни-то… Ласки не понимаешь, так пойми, как с вашим
братом по-настоящему обращаются.
Так проводил он праздники, потом это стало звать его и в будни — ведь когда человека
схватит за сердце море, он сам становится частью его, как сердце — только часть живого человека, и вот, бросив землю на
руки брата, Туба ушел с компанией таких же, как сам он, влюбленных в простор, — к берегам Сицилии ловить кораллы: трудная, а славная работа, можно утонуть десять раз в день, но зато — сколько видишь удивительного, когда из синих вод тяжело поднимается сеть — полукруг с железными зубцами на краю, и в ней — точно мысли в черепе — движется живое, разнообразных форм и цветов, а среди него — розовые ветви драгоценных кораллов — подарок моря.
— И полюбила вас… не как друга, не как
брата, а… (Долинский совершенно смутился). — Юлинька быстро
схватила его снова
за руку, еще сильнее сжала ее в своих
руках и со слезами в голосе договорила, — а как моего нравственного спасителя и теперь еще, может быть, в последний раз, ищу у вас, Нестор Игнатьич, спасения.
Но солдат был порядочный ротозей, и однажды, когда я читал «Сказку о трех
братьях» Толстого, [«Сказка об Иване-дураке и его двух
братьях».]
за плечом у меня раздалось лошадиное фырканье Семенова, протянулась его маленькая, пухлая
рука,
схватила книжку, и — не успел я опомниться — как он, помахивая ею, пошел к печи, говоря на ходу...
Что ж оно такое?» — и, упираясь, делая усилия, чтобы высвободиться из
рук Якова, нечаянно ухватился
за его рубаху около шеи и порвал воротник, а Аглае показалось, что это он хочет бить Якова, она вскрикнула,
схватила бутылку с постным маслом и изо всей силы ударила ею ненавистного
брата прямо по темени.
Парень вышел. Сестра подскочила к
брату,
схватила его
за руку…
Брат сильно подействовал на нее своими словами. Еще бы слово и… несдобровать бы лабазнику!
Она старалась, во что бы то ни стало,
схватить за руки брата, чтобы помешать ему вырвать y Вали так тщательно оберегаемый ею предмет. Все трое кружились по комнате, опрокидывая стулья, попадавшиеся им на пути, производя отчаянный шум и перекрикивая один другого.
— Что?.. Малюта?.. На мою дочь?.. Говори, что знаешь, все говори!.. — вскочил он,
схватил сильной
рукой брата за ворот парадного кафтана и стал трясти.